«Новая культура созидания», «качество проведенного времени», «соучастие», «открытый музей», «механизм демократии», «музей глазами детей» – вот лишь некоторые слова, которые возникали и «висели в воздухе» на протяжении двух дней конференции «Меня забыли спросить!»
Обсуждались проблемы партиципации – для многих музеев сложные и до конца непонятные. Но несмотря на серьезность темы, все было насыщено игрой, юмором и диалогом. А главное, в конференции участвовали дети и подростки – собственно те, кого обычно «забывают спросить». Их мнение определило направление дискуссии «Подростки меняют музей». Но обо всем по порядку.
Вопросы
Музейные специалисты из Москвы и Петербурга заранее определили круг вопросов и тем, которые их волнуют:
Что такое партиципация? (нет единого понимания этого термина)
Как музеям вовлекать детей и подростков в партиципаторные проекты?
Как их мотивировать к долгосрочным взаимоотношениям с музеем?
Какие методы, инструменты могут помочь в совместной работе с детьми
Какова роль родителей?
Как адаптировать музейное пространство?
Как говорить с детьми на «трудные» темы?
Как создавать проект в условиях жесткого планирования и финансирования
Риски и непредсказуемость результата.
Трудно себе представить, но почти все эти вопросы так или иначе были затронуты на конференции, и я попробую транслировать ответы в этом материале.
Главным на протяжении двух дней оставался следующий вопрос:
Зачем партиципаторные проекты музею/школе/кураторам/самим детям? Какие преимущества видят для себя все эти стороны?
Мнение взрослых экспертов
Дискуссия «Почему лучше вместе?» началась с «несерьезного» – форум-театр представил небольшой спектакль на тему конференции. Молодой инициативный музейный сотрудник Оля пыталась убедить директора музея в необходимости проекта, вовлекающего детей, а директор, конечно, была категорически против. Ситуация оказалась многим близка. Попробовать убедить директора прямо на сцене мог любой из участников конференции (и некоторым почти удалось!) – форум-театр как раз и предполагает включение зрителей в ситуацию, проживание ее. Так, с игры начался поиск ответов и обсуждение проблемы.
Экспертами выступили: Юлия Шахновская – гендиректор Политехнического музея, Дарья Агапова – куратор фестиваля «Детские дни в Петербурге», Наталья Маковецкая – руководитель департамента соучаствующего проектирования КБ «Стрелка», Надя Папудогло – мама, Михаил Кротов – девятиклассник, волонтер и участник разных программ ГМИИ им. А. С. Пушкина и Политехнического музея.
Эксперты – люди, поднаторевшие в вопросах партиципации, – говорили о своем понимании этого «страшного слова на „п“» и о том, какие плюсы и минусы в нем можно найти (впрочем, минусов как-то не нашлось). Речь шла не только о музейных проектах, но и о культуре участия вообще (например, в благоустройстве городского пространства). Попробую представить основные идеи дискуссии, объединив реплики спикеров и других участников.
Что такое партиципация? Прежде всего, это совместное определение проблем и принятие решений, а также разделение ответственности за результат. Впрочем, результатом здесь становится иногда уже сам процесс соучастия – качество проведенного вместе времени (особенно, если речь идет о детях с родителями), создание нового сообщества. Если говорить о музеях – это открытость в широком смысле слова: музей не элитарное заведение для избранных знатоков, не место, где экспонаты хранятся «для будущих поколений», а пространство диалога и свободы.
Как к этому прийти, с чего начать? Юлия Шахновская говорила как раз об этом: начинать нужно как бы «на маленьком кусочке земли», потихоньку взращивая свои побеги, небольшими шагами набирая изменения. Неважно, будет этот первый опыт выставкой или чем-то другим – процесс важнее результата.
Вдохновляющий опыт архитекторов
Среди примеров партиципации было представлено много архитектурных проектов, воплощенных в жизнь в разных городах и странах. Речь шла о совместном с детьми проектировании. Например, архитектурный клуб «Кони на балконе» вместе с детьми разрабатывает проекты детских площадок и школьных дворов, а на этапе строительства подключает к процессу и родителей. В результате школьные и семейные сообщества объединяются вокруг нового городского пространства, которое создают сами для себя.
Но гораздо сложнее проектировать пространство музея – здесь гораздо больше условий и ограничений. Датское бюро All about A представило кейс «Шесть принципов дизайна: как сделать музей вместе с детьми».
В 2017 году представители бюро провели несколько дней с детьми в Политехническом музее, беседуя, исследуя и проектируя вместе. Каждый ребенок смастерил из подручных материалов макет музейного пространства – такого, о каком он мечтает, и рассказал о своей идее. Процесс создания макетов и объяснения детей вошли в документальный фильм, фрагмент из которого был представлен на конференции. Сами макеты можно было увидеть вживую – рассматривать их хотелось до бесконечности. Юлия Дюфур и Шарлотта Карстенстен, работавшие с детьми, говорили о важности этой мастерской: «Дети думают руками».
Дети предлагали скатываться по трубе, сделать невидимую дверь или лабиринт, разделить пространство на уровни и перелезать из одного в другой, устроить лабораторию с телескопом и ловить сигналы из космоса, впустить в музей природу и, наконец, подумать об уютном месте, где можно прилечь и отдохнуть или уединиться с другом. И… трогательная забота о родителях – один мальчик предусмотрел батут специально для взрослых.
Из множества подобных идей и разговоров с детьми были сформулированы шесть принципов дизайна для детского музейного пространства (впрочем, не только музейного):
1. Передвижение по сложному, непредсказуемому пространству (препятствия, разные уровни, возможность трансформации).
2. Потайные комнаты, «скрытые» части пространства, стимулирующие воображение.
3. Возможность уединиться, не отделяясь при этом от остальных (зонирование, взаимодействие частного с общим, возможность прилечь).
4. Связь с природой (органические материалы, природные элементы, вода и сады внутри музея).
5. Дети – инициаторы действия, изменений в мире (механизмы, объекты, на которые можно воздействовать).
6. Затрагивание разных органов чувств (цветовые инсталляции, акустические эффекты и т. д.). Детское переживание – это «инициация эстетического опыта», способность ценить красоту.
Руководствуясь этими принципами, можно работать над созданием любого детского пространства – будь то площадка, игровая комната или временная выставка.
Выставка вместе с детьми: «пошаговая инструкция»
Коллеги из Национального музея Варшавы провели воркшоп – в течение пяти часов Анна и Мария (куратор выставки и один из тьюторов) делились опытом создания выставки, которую от начала до конца сделали дети. Выставка называлась «Everything goes» («В музее можно все») и располагалась на 700 кв. метрах в шести залах музея.
Проведение этого воркшопа, мне кажется, само по себе было отличным примером работы с детьми – начиная с игрового знакомства и заканчивая сидением на полу тесным кругом. За пять часов мы ни разу не заскучали, все время были включены в диалог, общались между собой и даже накидали индивидуальный план своего проекта. Пересказывать все это было бы делом совершенно неблагодарным, но можно сказать о самом важном и интересном.
В создании выставки участвовали 69 детей, они были разделены на шесть групп – соответственно шести залам, в каждой группе были дети от 5 до 12-14 лет. Подготовка длилась девять месяцев, занятия в музее проходили раз в неделю – по три часа плюс тридцать минут на обед. С каждой группой работал тьютор. Среди тьюторов были археологи, искусствоведы, волонтеры музея – главными качествами при выборе тьютора были гибкость и вовлеченность, опыт и знания ценились меньше. На каждом занятии присутствовал фотограф, фиксирующий процесс, а еще с детьми работали дизайнер и социолог.
Первые встречи были посвящены знакомству друг с другом и с музеем. Дети побывали во всех отделах музея, включая фонды, и познакомились с разными сотрудниками, узнали, кто чем занимается в музее, какие здесь есть правила и ограничения (например, прыгать и ползать в музее можно, если это не опасно для экспонатов и самих детей). Директор музея отвечала на все вопросы, даже если спрашивали, почему здесь нет пиццы. Чтобы понять, что такое выставка и как ее делать, сначала попробовали создать маленькую пробную выставку из бытовых предметов.
Ни куратор, ни тьюторы не разрабатывали сами концепцию выставки и даже не знали заранее темы – про что будет выставка, дети в каждой группе придумывали сами, так же, как и все остальное.
Постепенно, выбирая в фондах вещи, которые им нравятся, они определили темы: Лес (связь с природой), зал Минотавра (античная культура), зал Привидений (как победить страхи), зал Героев (Эйнштейн, св. Георгий, св. Николай, Иисус Христос, скауты и др.), Сокровищница (что такое сокровище для детей), Изменения (мода, одежда).
Каждая группа разрабатывала свой проект. Любую идею участники процесса старались обосновывать, например объяснить, для чего нужно 300 гелиевых шариков или зачем снимать фильм к выставке.
В результате дети работали над концепцией выставки, занимались отбором предметов, дизайном, аудиогидом, каталогом, маршрутными листами и рекламной кампанией.
В каждой группе велся своеобразный творческий дневник, документирующий процесс создания выставки, – туда вклеивались эскизы, рисунки, фотографии, разные записи. Благодаря дневникам, сотрудники музея издали книгу об этом проекте. Дети «курировали» создание книги и даже разрешили включить в нее небольшую заметку директора музея – в самом конце.
Что можно считать результатами такого проекта? Есть результаты объективные, важные для музея: необычайный интерес со стороны СМИ, привлечение в музей детской и семейной аудитории, создание Детского совета при музее. А есть результаты внутренние, которые есть у каждого, кто работал над проектом, – и у ребенка, и у взрослого. В тестах выявился рост креативности у многих детей, их привязанность к музею и даже отдельным экспонатам. Родители отмечали, что дети стали смелее, научились говорить перед аудиторией. На одной из последних встреч до открытия, которая проходила вместе с родителями, папа девочки сказал, что сама выставка не так важна, потому что он уже видит, как изменился его ребенок.
Но и взрослые, работавшие девять месяцев с детьми, кроме удивительного опыта, приобрели что-то важное: они говорили о том, как дети изменили их, как здорово было не только придумывать вместе с ними, но и просто «валять дурака», делать глупые и смешные вещи – получать удовольствие. Развитие детей было ожидаемо, а развитие взрослых?
«У любого проекта есть окончание», – произнесла Анна Кнапек, куратор выставки, и в этот момент у нее на глазах были слезы. Звучит сентиментально, но это как раз о том внутреннем результате, который важнее внешнего.
Не забыли спросить! – мнение подростков и детей
В первый и второй день в конференции участвовали подростки – в основном те, кому довелось стать «вовлеченными» в какой-нибудь музейный проект. Девятиклассник Михаил Кротов, волонтер и участник разных программ ГМИИ им. А. С. Пушкина и Политехнического музея, был среди взрослых экспертов и делился своим пониманием понятия «партиципация»: для него это прежде всего соучастие, возможность помогать музею, и вообще здорово, когда люди объединяются не против, а вокруг чего-то.
Дискуссия «Подростки меняют музей» началась с того, что все присутствовавшие записывали, каких вещей не хватает в музее, чтобы он стал интересен для человека младше 18 лет. Но для направления дискуссии учитывались только идеи подростков, взрослые могли лишь оценить, насколько они угадали. Четыре наиболее часто повторяющихся слова выбрали для обсуждения: «Интерактив» (на первом месте), «Истории, а не факты», «Атмосфера», «Комната с выбором музыки». К ним добавилась пятая идея под названием «Лежанка». Дети и музейные специалисты обсуждали идеи вместе, объединившись в небольшие группы, каждая группа представляла разработку одной идеи. Интересно было само обсуждение: подростки говорили о том, что не нужно создавать специальных проектов для аудитории 18-. Все, что они придумали, понравится любому человеку. Например, многим посетителям музея нужно пространство, в котором можно спокойно посидеть и обсудить с друзьями или единомышленниками выставку, поделиться друг с другом своими историями на ту же тему (идея «Истории, а не факты»).
А уж прилечь где-нибудь посреди зала изможденному искусством человеку тем более необходимо (идея «Лежанка») – эта тема проходила рефреном через всю конференцию. Тут и отдохнешь, и на картины посмотришь с другого ракурса. Трудно с этим поспорить.
Возможно, что какие-то идеи возьмет на вооружение Политехнический музей и доработает их вместе с авторами – так было заявлено при подведении итогов.
Проблемы и итоги
Любой опыт партиципаторного проекта вызывает много вопросов – прежде всего у тех, кто этими проектами занимается. В заключительной части конференции, вновь объединившись в небольшие группы, мы обсуждали те проблемные точки, которые были предложены несколькими московскими музеями и, в общем, соответствовали вопросам, обозначенным в начале. Мне кажется важным выделить вопрос, поставленный молодежной командой «Гаража»: как описывать партиципаторный проект, чтобы он адекватно воспринимался всеми (коллегами, журналистами, посетителями, родителями)? Как объяснить его ценность? На этот вопрос отчасти ответили польские коллеги на воркшопе, а на вечернем обсуждении добавились нюансы: не только документировать процесс, не только давать голос участникам, но и вовлекать в процесс родителей, вести статистику, говорить о базовых ценностях, о миссии проекта.
И еще одна проблема, которую стоит упомянуть, – это риски партиципаторных проектов. Избежать их невозможно, но можно предвидеть. Вот те, которые удалось выделить при обсуждении с кураторами из «Мемориала»: ожидаемый результат часто не совпадает с полученным (и внешний, и внутренний); вовлекаемые в проект люди могут быть просто не готовы к этому; в проекте могут оказаться несовместимые люди; «трудные» темы вызывают слишком эмоциональный отклик (война, смерть, страх), лишающий возможности размышлять. Что делать в таких ситуациях? Очевидно, что нужно сопровождение психолога, вовлеченного в процесс. Кроме того, нужна возможность отчуждения – ее дает игра, театр, живопись, литература. «Надевая» маску, примеряя на себя какую-нибудь роль, ссылаясь на образы искусства или аргументируя свое мнение поэтическими строчками, подросток как бы отходит на безопасную дистанцию от предлагаемой темы. Его чувства и эмоции защищены, потому что он высказывается не от себя, а опосредованно, допустим, через персонажа или картинку.
Намеченные решения и ответы стали логичным завершением конференции.
На этом этапе, наверное, для многих участников происходило внутреннее подведение итогов. Общие итоги подвела музейный эксперт Дарья Агапова:
Партиципаторный проект требует длительного времени, а времени всегда не хватает.
В таких проектах нужны не только кураторы, тьюторы, дизайнеры, но и социологи, психологи, вовлеченные в процесс (антропологи).
Всем участникам не хватает языка, чтобы объяснить непростые, неоднозначные чувства и мысли, – «сложно выразить сложное». Необходимо искать разные способы общения, чтобы не было «черно-белой» картины мира – вербальные и невербальные, пользоваться языком искусства, литературы, театра.
Всегда нужна «работа над ошибками», и делать ее нужно не только со специалистами, но вместе с сообществом, с участниками проекта.
Результаты партиципаторного проекта трудно сформулировать, они могут быть отложены и неочевидны (вплоть до изменившейся шкалы ценностей).
В любом случае, для подобных проектов нет готовых решений и рецептов. Мы все разные, и в этом заключается мощный потенциал.
В финале хочется вспомнить мысль Юлии Шахновской и Натальи Маковецкой, высказанную в начале конференции: если вы еще сомневаетесь, начинать ли совместный с детьми проект, стоит попробовать – точно ничего не потеряете и получите удовольствие. Не бойтесь ошибиться!
Тем, кто хотел бы получить еще больше информации о конференции, посвященной партисипативным проектам с участием детей и подростков, рекомендуем посмотреть записи конференции:
Первый день:
Comentários