В рамках подготовки к V Всероссийскому музейному форуму по детским программам публикуем разговор с Алей Кузнецовой, модератором сессии «Музеи как новые медиа». Беседовала Ирина Кельнер.
Аля Кузнецова (Загитова) - руководитель и куратор проектов АНО «Идеи для музеев», консультант по цифровой коммуникации и низкобюджетному продвижению культурных проектов.
1. В русскоязычной Википедии понятию «медиа» посвящена статья, в которой сперва предлагают переводить слово media как средства коммуникации, а потом цитируют Маклюэна: «The medium is the message». В этом смысле — неотделимости содержания сообщения от способа передачи сообщения, как кажется, музей во многом совпадает со средствами коммуникации, хотя, конечно, это не отменяет всех других ролей и функций, в которых выступает музей. Насколько в музейной среде осознается и ценится это собственное «The medium is
the message»?
За всю музейную среду ответить не могу (смеется). Наблюдаю, работая с музеями и музейными проектами, что не все осознают, ценят и используют возможности, которые дают современные средства общения. То, как музей «разговаривает» с посетителями, определяет интерес к нему, желание вернуться, поделиться впечатлениями с другими.
В профессиональной среде много говорят о сторителлинге, посетительском опыте, создании сообществ вокруг музеев. Это работает, если музей хорошо представляет что, кому, зачем и как рассказывает. Сегодня важно думать о посетителях как о пользователях: опытных, насмотренных, юных, зрелых, наивных, равнодушных, ищущих. Разные каналы и способы коммуникации помогают расширять аудиторию, предлагать способы взаимодействия со смыслами. Дигитализация стала частью нашей реальности, поэтому музею важно быть видимым и доступным для всех.
Способы передачи сообщения перестают быть целью. Буклеты, каталоги, аудиогиды, виртуальные туры, публикации в социальных сетях и мультимедиа проекты — средства, с помощью которых музеи рассказывают истории, оставаясь хранителем источников информации — музейных предметов и коллекций. Вынужденное закрытие музеев в прошлом году подтолкнуло многих пересматривать подход к коммуникации с посетителем. Это очень радует.
2. Если говорить о бытовании в информационном поле, о том, что тип коммуникации формирует представление об окружающем мире и о себе, то здесь ситуация, в которой существует музей, удивительным образом напоминает ситуацию, в которой живет, например, СМИ. В отличие от СМИ, коммуникация музея начинается с коллекции, с предметов, которые сами по себе являются «средством коммуникации» — и как источники информации, и как социальные объекты. Но, перемещаясь в информационное поле, музей так или иначе истолковывает, интерпретирует коллекцию — в каком-то смысле так же, как СМИ интерпретируют события. Какое еще отличие, как Вам кажется, здесь становится важным? Есть ли в историях, которые рассказывает музей, нечто, что не позволяет увидеть в нем медиа?
Кажется важным договориться о терминах, чтобы избежать путаницы. Медиа — вся сфера коммуникаций, где люди передают свои идеи, делятся мыслями. Это не только журналистика, но и она тоже. СМИ часто не зависят от читателя и предполагают монолог.
Чтобы ответить на ваш вопрос, можно сравнить журналистику, копирайтинг и пиар. Если задача журналиста — беспристрастно и еженедельно (ежедневно) делиться общественно-полезной или важной информацией, то копирайтеры и пиар-специалисты управляют репутацией, влияют на нее, соблюдая интересы заказчика или работодателя.
Думаю, музей — не медиа с точки зрения основ журналистской профессии, потому что зависим от культурно-исторического контекста, интересов учредителей, часто не свободен в выборе тем для разговора. Управление репутацией и привлечение аудитории — важная коммуникационная задача музея, которую решают пиар-специалисты, маркетологи. Это пристрастная коммуникация, как ни крути.
Но музей — медиа, если мы имеем в виду предметы, способы коммуникации, подход к проектированию экспозиций, контент-дизайн, сценографию, общение в социальных сетях, формирование сообщества и медиапространства вокруг себя. Мечтаю о редакционных командах в музеях: специалистах с журналистскими навыками структурирования и подачи материала, навыками работы с мультимедийными форматами, адаптации контента под разные задачи.
3. Как Вам кажется, насколько музеи осознают себя не только хранителями наследия, но и его «рупорами»? Насколько последовательно ведут в этом смысле работу? И действительно ли важно, чтобы у музея в медиапространстве была определенная позиция, устойчивое «своё мнение»? Делает ли понимание своей роли «транслятора смыслов» музей объективным, или, наоборот, обрекает его на пропагандистский дискурс?
В вашем вопросе уже есть ответ. Музеи могут быть проводниками социальных изменений, «рупорами» актуальной повестки, могут (и часто бывают) — пропагандистскими площадками. Думаю, любая трансляция смыслов — это отбор, игра в интерпретацию. «Объективного» не существует. Касаться некоторых тем запрещает закон. Музеи неотделимы от культурной политики.
4. Современные дети растут в очень плотных потоках информации. Возможно, один из базовых навыков, который у них формируется: быстро анализировать информацию, в том числе — отфильтровывая лишнее. Что можно посоветовать музею, чтобы «обходить» эти фильтры, чтобы иметь возможность попасть в поле зрения подростка, в поле его интересов?
Кажется важным сначала познакомиться с этим полем и понять, чем музей может быть полезен или интересен подростку? Стереотипное представление о музее, как о скучном месте с обязательными экскурсиями, очень живучее. А подростки требовательные, быстрые, любознательные и честные. Им важно говорить, быть услышанными, иметь пространство для самовыражения и обсуждения важных тем.
Некоторое время назад вместе с коллегами из музеев и библиотек обсуждали, зачем вообще подросткам музей? У многих из участников разговора дети 13-15 лет, которых они смогли помучать вопросами до нашей встречи.
Выяснили, что подростки приходят за удивлением, за информацией, за разговорами о смыслах, за ответами на волнующие вопросы, за возможностью почувствовать себя взрослым. Иногда за модными, яркими и доступными сувенирами (таких в музеях немного). Было бы здорово, если бы музей стал местом, где все это есть. Пока подростки часто сталкиваются с менторским отношением музейных сотрудников, непониманием, отсутствием программ, которые совпадают с потребностями и интересами людей 12-15 лет.
Подростки — особенная аудитория в смысле продвижения и общения. Замкнутая. Иногда до них можно достучаться через родителей, иногда — через друзей или значимых взрослых.
Поиск тем для «музейного» разговора с подростками однажды привел меня на сайт teenVogue. Поразилась разнообразию: политика, идентичность, отношения, культурные события, современное искусство, поступление в вузы, мода, цифровые технологии, ментальное благополучие. Набор тем в российских музейных подростковых проектах ограничен законом, возможностями самих музеев. Тем не менее, есть сильные проекты: «Только не я», посвященный травле; «Каскад» — научно-исследовательские проекты в области современного искусства и философии, проекты музея современного искусства PERMM, Пушкинский.Youth.
5. Приведите, пожалуйста, примеры, когда музею удавалось создать хороший и популярный онлайн-канал общения с подростками. Как можно было бы определить успех в таких случаях?
Критерии успешности разных каналов коммуникации зависят от задач музейного проекта. Кому-то важно количество подписчиков, кому-то — лайки и комментарии. Прямой связи между этими показателями и, например, количество участников проектов, к сожалению, нет.
В небольших подростковых проектах самым важным критерием кажется создание атмосферы, доброжелательной компании. Например, в проекте «Только не я», который посвящен теме травли, Ксения Белькевич, куратор, создала закрытый чат с участниками творческих мастерских и книжного клуба. В нем подростки общаются, делятся новостями, многие уже спрашивают, когда начнется второй сезон, приглашают друзей.
У проектов, которые я уже называла — «Каскад», «Пушкинский. Youth» — есть открытые онлайн-площадки для подростков. Есть телеграм-канал «Garage Teens», страницы для родителей музея «Площадь мира». Но я не знаю о задачах коллег и не знакома с данными об аудитории. Было бы интересно узнать, например, как устроено общение в подростковых проектах музея современного искусства PERMM.
6. Не так давно приятельница попросила меня привести хорошие примеры пабликов, адресованных маленьким детям (до подросткового возраста – начальная школа или детский сад). И я поняла, что вряд ли смогу уверенно назвать несколько, которые были бы именно «детскими», но при этом качественными. Если присмотреться, большинство ресурсов, которые нравятся, адресованы семьям, рассчитаны, пожалуй, на посредничество родителей. Насколько целесообразно музеям заводить отдельные странички, адресованные детям младшего возраста, как лучше производить «детский контент» и каким путем здесь стоит идти: адресоваться родителям или напрямую детям?
Мне трудно представить, как музеи и культурные проекты могут «разговаривать» с детьми младшего возраста на страницах соцсетей. Без взрослых тут не обойтись. Мой 10-летний сын с удовольствием слушает детские подкасты проекта «Арзамас», о которых узнал от меня. На сайте Московского музея современного искусства есть игра для детей 6 лет и старше. Узнать о ней можно только от взрослых, а играть удобно на планшете или компьютере — не у каждого 6-ти летки они есть. В описании игры прямо сказано, что детям понадобится помощь взрослых.
Мне кажется, что музеям важно работать с семьями, родителями. Предлагать интересный досуг, готовить взрослых с детьми к визиту в музей, обучать сотрудников, создавать дружественную среду и условия для того, чтобы в музее было комфортно с детьми от 3-х лет. Как, например, делают коллеги из «Детского Царицына».
К сожалению, не везде рады малышам. В родительских сообществах много историй о замечаниях из-за того, что дети «слишком громкие» для музея, сидят или лежат на полу. Адаптированные для детей такого возраста музейные маршруты по экспозиции — редкость. Кажется важным, чтобы музейные выставки и постоянная экспозиция поддерживались «детским контентом»: доступным, познавательным, интересным. Истории об экспонатах, музейных зданиях, представления сотрудников и рассказы о том, из чего состоит работа каждого, кроссворды, раскраски, игры, чат-боты. Это большая методическая работа, в которой важны форма, содержание, продвижение. Часто на нее не хватает времени и возможностей. И, конечно, такая работа нужна не каждому музею.
Общение с родителями — создание страниц в соцсетях, чатом или рассылки, из которых взрослые могли бы узнавать о возможностях, создание родительского сообщества вокруг музея или работа с теми сообществами, которые уже есть — «Мамаходом», например, поможет самым маленьким посетителям знакомиться с музеем онлайн, приходить в гости, возвращаться.
Opmerkingen