Александр Быченко – директор АНО «Музей городской жизни», коллекционер, краевед, предприниматель. Оба музея, созданные Александром в Калининграде, вызывают живой интерес как у туристов, так и у коллег из музеев по всей России. Получив на Конкурсе музейных репортажей несколько восторженных отзывов про открывшийся в 2021 году Дом китобоя, мы решили расспросить его основателя о том, как он видит этот проект и его место в современном городе.
Расскажите, пожалуйста, как был придуман Дом китобоя? Правильно ли я поняла, что сперва появился народный архив? И как вам кажется, что этот музей дает горожанам?
Музей был придуман значительно раньше, чем появилась идея собирать народный архив. В 2015-м году, когда в феврале мы с Наташей (Наталья Быченко – соосновательница музеев «Дом китобоя» и «Альтес Хаус», супруга Александра – прим.ред.) посетили Музей коломенской пастилы и побывали в Арт-коммуналке, вдохновились и решили, что уж коль скоро у нас есть довоенная квартира, Альтес Хаус, разумно будет открыть и послевоенную квартиру. Тогда еще не было названия «Дом китобоя», было рабочее название «Соседи». Именно с этим названием мы подавали заявку на грант Фонда Потанина, на Музейный десант, кажется. И тогда уже с Никитой Сазоновым (музейный проектировщик, руководитель Художественно-придумывательного сообщества) встретились и начали придумывать музей, и возник «Дом китобоя».
Тогда мы начали собирать первые воспоминания, потому что Никита сказал, что они приедут из Питера своей командой, и никогда не были в Калининграде, не представляют себе его особенностей. Поэтому нужно поговорить с каким-то количеством разных горожан: с моряком, милиционером, женой моряка, фарцовщиком и т. п. Мы провели порядка 10-15 таких глубинных интервью. Собирались еще в старом помещении Альтес Хаус, вечерами садились за стол и часа по три-четыре разговаривали.
И для меня мой родной город Калининград, где я родился и, казалось, всё знаю, открылся совсем с другой стороны. И уже после этого наше с Наташей представление о том, каким должен быть настоящий городской музей, начало трансформироваться. То есть изначально мы хотели сделать такой балаган, как будто небольшую коммунальную квартиру, где были бы актеры, изображающие жильцов, где все должно было быть непринужденно и весело, где должна была быть соседка Зиночка в бигудях, какой-нибудь вечно не просыхающий Вася в майке-алкоголичке. Вся эта коммунальная кутерьма. А в итоге мы сначала послушали воспоминания во время написания концепции, а потом Аня Карпенко, председатель союза художников, предложила написать заявку на президентский грант, чтобы создать Народный архив. И тогда же мы решили включить школьников и студентов и обучить их, как правильно собирать воспоминания для архива. То есть идея музея эволюционировала, мы все-таки его делали достаточно долго, с 2015-го, а открыли в 2021-м.
Что этот музей дает горожанам? Трудно сказать. Видите, горожане-то у нас разные есть. И если говорить о тех людях, которые здесь родились и выросли, то это дает возможность почувствовать дух того города, которого больше нет. Первый наш музей, он про Кёнигсберг, которого нет и уже не будет никогда. Но в какой-то момент жизни мы поняли, что и Калининграда, вот того, в котором я вырос, города юности моей мамы, моего детства, этого города тоже уже нет. И память об этом городе, морском, пахнущем морем, уходит очень быстро, и нужно ее срочно каким-то образом зафиксировать и сохранить.
Когда я учился в школе, у большинства парней не возникало вопросов, кем быть, когда вырастешь - надо в море ходить. Вопрос, кем ты будешь ходить в море, военным моряком, гражданским моряком, есть ли у тебя амбиции получить высшее образование, или тебе достаточно среднего специального, допустим, в Калининградском морском училище, либо же вообще ты шмоньку, матросскую школу, заканчиваешь. Но в море ходить. Почему? Потому что можно мир посмотреть, денег заработать. А сейчас этого нет совсем. И состав людей сильно поменялся. У нас же тут огромная миграция произошла несколько раз. Поэтому это такая попытка переосмыслить город. Я часто повторяю, что это музей не про прошлое, скорее про настоящее и даже, может быть, про будущее. О том, почему мы сегодня такие и какими мы можем быть завтра.
Основатели Дома китобоя Александр и Наталья Быченко с музейным проектировщиком Никитой Сазоновым.
Какие формы приняла работа с сообществом после открытия музея? Как вовлечены в его жизнь люди, помогавшие его создавать?
Ничего особенного мы не делаем, если честно. Мы дружим с китобоями. Они в свое время подарили музею какие-то фотографии, что-то еще. Это вообще люди пожилые. Мы как минимум раз в год с ними встречаемся. 21 июня у них такой день, они собираются на Быках. У нас есть памятник прямо напротив. Мы их к себе приглашаем, стол накрываем.
Одна из тех, кто делился с нами воспоминаниями, Татьяна Тишина, работала в нашем музее. Это с ней интервью мы поместили в конце экспозиции. Сейчас временно она не может работать, по семейным обстоятельствам, но продолжает участвовать в иммерсивном спектакле «Ужин в музее».
А какие-то особенные формы работы? Такого нет. Мы для себя решили, что там, где у нас лекционный зал и выставочный, стараемся делать какие-то мероприятия или выставки, или что-то еще, связанное так или иначе с нашей областью, с ее историей. Вернее, не столько с областью, сколько с местом, в котором мы живем. Я имею в виду не Калининградскую область, а всё, что может затрагивать историю места, начиная от неолита и заканчивая сегодняшним днем. Вот, наверное, так.
На выставке «Бродский. Пение без музыки», недавно прошедшей в Доме китобоя. Автор фото - Александр Матвеев.
Как вам кажется, как обращение к прошлому, к ностальгии по детству, по определенному укладу жизни может помочь нам проживать сегодняшнюю жизнь и двигаться дальше? Как, с помощью каких приемов Дом китобоя работает с этой задачей?
Не знаю, что сказать. Хочется же окунуться в детство. Понятно, что в Доме Китобоя верхний слой - это как раз ностальгия. Ты приходишь и видишь вещи, которые видел в детстве или которые как-то еще говорят тебе о прошлом. Мы работаем со всеми органами чувств. То есть ты видишь все, ты слышишь, с тобой разговаривают жильцы квартиры, звуки есть, ты можешь трогать, обоняние тут тоже работает. Любопытно, что для многих людей одни и те же локации пахнут по-разному.
Мы много думали, что бы в конце такого простого и всем понятного предложить. И с прошлого года сделали вот что: когда люди уже выходят с экспозиции, мы теперь каждому даем маленький кусочек черного хлеба, который полит чуть-чуть пахучим подсолнечным маслом и посыпан солью. Такой посыпь-помажь, бутерброд из детства. Для меня лично тоже памятный. Ничего особенного мы не делаем, это просто хорошая работа сценаристов. То, как мы воссоздали реалии времени правдоподобно. Мы не делали из них экспозицию. Мы старались как можно более естественным образом показать именно обычное человеческое жилье, каким мы его помним. Не делать ничего специального.
Так сложилось, что китобойный промысел стал частью идентичности для многих жителей советского Калининграда. Как сам промысел, так и его прекращение - часть трудного наследия города. Какими могут быть проекты, направленные на осмысление этого наследия и его принятие, на примирение людей, имеющих разный мнение?
Вряд ли мы в музее говорим именно про китобойный промысел. Для кого-то китобойный промысел много значил, для кого-то нет. Скорее, в целом морской город имел очень важное значение для идентичности. Потому что практически в каждой семье кто-то ходил в море, либо где работал в порту, либо на каком-нибудь рыбоперерабатывающем заводе. То есть огромное количество людей было связано с рыбопромышленной индустрией. Я сам учился в Калининградском техническом институте рыбной промышленности и хозяйства. И вот сейчас морской портовый город перестал практически таковым быть. Какие тут могут быть проекты? Всевозможные исследования. Мы делаем выставки, мы стараемся думать о городе в целом…
Если говорить о том, воспринимают ли горожане плохо или хорошо, что такое именно китобойный промысел, когда убивали этих прекрасных больших животных… Когда мы выбирали название «Дом китобоя», мы осознанно это делали, мы понимали, что какая-то часть людей такое название не примет. Так и получилось, некоторые мои знакомые сказали, что не придут к нам в музей, потому что это отвратительно, говорить про этих ужасных людей. Ну, я считаю, что это выбор конкретных людей. Название – это скорее такой маркетинг. Это точно, что Дом китобоя не оставит равнодушным никого. Кому-то нравится, кому-то не нравится, но равнодушных точно не будет. Когда мы открывались, я спросил у одного известного социолога, говорю, слушай, вот как ты думаешь, какие могут быть самые такие крайние точки зрения на то, что мы назовемся Домом китобоя? И я получил ответ, ну это примерно то же самое, что если бы ты открыл музей под названием дом карателя. Ну, что делать, разные мнения.
Какие советы Вы бы дали тем, кто хочет создать музей о памяти места в сотрудничестве и соавторстве с его жителями? С чего начать, о чем важно подумать заранее?
Не знаю, что сказать. Всё же начинается с любви на самом деле. Я это часто повторяю, и это не какие-то такие дежурные фразы. Для меня музей Дом китобоя - это дань городу моего детства. Еще раз повторюсь, это время молодости моих родителей. Я помню этот город, он совсем другой, не похож на сегодняшний абсолютно. И по духу по-своему, и то, как он выглядел, и люди были другие. Ну, объективно. Поэтому, если делать музей о памяти места, надо любить свое место, надо любить и тех людей, которые здесь жили и живут... А все приемы уже придуманы, наверное. Вопрос, как ты будешь эти приемы применять. Интервью не мы придумали, партиципаторные проекты не мы придумали, инклюзию не мы придумали. Всё есть, всё описано в интернете, а дальше уже надо просто делать это не формально, а с душой. И вот, наверное, единственный совет, который я мог бы дать.
А если нужно кому-то из коллег какую-то практическую помощь от нас, мы всегда рады тем, кто к нам приезжает. И охотно делимся всеми своими наработками, всем своим опытом. У нас уже достаточно большая команда, и люди, которые занимаются пиаром, делают это значительно лучше, чем мы с Наташей в самом начале, когда мы всё сами делали. Экскурсоводы, точно говорю, многие ведут экскурсии лучше, чем мы, если говорить про Альтес Хаус. У нас есть люди, которые занимаются проектами. И мы готовы делиться.
Comentarios